Симон Воломский, Крестовоздвиженскя Симоно-Воломская пустынь

Воломы

Home / Исследование / Глава 4. Преподобный Симон Воломский и его иконография

Глава 4. Преподобный Симон Воломский и его иконография

Русский Север – это некая заповедная территория, где в естественной среде на протяжении длительного времени сохранялись отечественные древности. И это не только потому, что именно сюда со всех концов стекались старообрядцы. С северных русских земель вывезено было немало икон, медного литья, рукописных и старопечатных книг, образцов народного костюма. Там записаны былины, предания и легенды, обнаружены неизвестные памятники древнерусской литературы. Каждое произведение жило своей обычной или же исключительной судьбой, привлекая внимание многих поколений или же, наоборот, затерявшись среди бескрайних просторов (Пуцко В.Г. Икона в истории культуры Русского Севера. // Исследования по истории книжной и традиционной народной культуры Севера: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар, 1997. С.175.).
В течение длительного времени из среды старообрядцев выходили целые поколения знатоков иконы, но не исследователей. И первые собиратели иконописных произведений широко использовали их навыки, нередко с трудом представляя до конца художественную ценность собранного. В. Г. Пуцко в статье “Икона в истории культуры Русского Севера” пишет: “Когда же эстетический критерий оказался главенствующим, основное внимание искусствоведов было обращено на “шедевры”, и “массовый материал” потенциально оказался за пределами академической науки” (Там же. С. 180.). Десятилетия атеизма обернулись для многих икон гибелью или неизвестностью, расхищением и распродажей. Неудивительно, что и сегодня исследователи сетуют на то, что им удается найти иконописные изображения далеко не всех северно-русских святых, особенно те из них, почитание которых оставалось местным. И на сегодняшний день публикация таких икон является одной из самых актуальных задач. Сохранившийся фонд произведений дает исключительный по своей ценности материал для иконографии многих Русских святых, в том числе и тех, изображения которых до сих пор не ведены в научный оборот или известны по случайным образцам, что мы наблюдаем и в отношении изображений прп. Симона Воломского.
В настоящей главе мы сделали попытку проследить развитие иконографического ряда основателя Крестовоздвиженской пустыни – прп. Симона Воломского, как представителя местночтимых и малоизвестных святых. До недавнего времени считалось, что его изображения, за исключением опубликованной единственной книжной миниатюры XVII в. (ОР ГИМ, Синод. собр., №406, Л.1об.), не сохранились (Миниатюра опубликована в Энциклопедии Православной Святости, 1997 г.).
Мы знаем, что в культуре Русского Севера существовала стойкая иконографическая традиция представления святых на фоне архитектурных ансамблей основанных ими монастырей (Мильчик М.И. Северный древний монастырь на иконах XVII-XIX вв. // Памятники культуры. Новые открытия. 1978. Л., 1979. С. 333-346.). При этом житийные иконы посвящались не только пользовавшимся общерусским почитанием соловецким преподобным Зосиме и Савватию, но и таким святым как, например, Александр Ошевенский (Смирнова Э.С. Житийная икона Александра Ошевенского из Кеми. // Взаимодействие литературы и изобразительного искусства в Древней Руси. ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т.22. С.327-334.). И в житийных иконах, в некоторых клеймах также встречались изображения архитектурных строений, входивших в монастырские комплексы, что дает представление о внешнем облике несохранившихся или, возможно, перестроенных ансамблей. Перечисленные разновидности икон непосредственно связаны с историей монастырей, церковным строительством и древнерусской литературой. А в некоторых деталях северорусской иконописи, воспроизводящих бытовые эпизоды, изображение утвари, опять же, архитектуры, уже в конце XVI в. начинают ярко выступать отдельные реалистические черты (Манева Н.Е. Монументальная и станковая живопись. / Очерки русской культуры XVI в. М., 1977. Ч.2. С.338-339.). Подобные иконы являются одним из интереснейших источников по истории обители, и поэтому для нас важно было собрать максимальное количество сохранившихся иконографических произведений.
В настоящей главе мы рассмотрим все известные на сегодняшний день изображения прп. Симона: книжную миниатюру XVII в., сохранившиеся росписи Крестовоздвиженской церкви и несколько выявленных нами икон XVIII-XIX вв. В этой главе будут также сопоставлены росписи и житие прп. Симона. Описание росписей проводится впервые и является одной из наиболее важных задач настоящей работы, так как памятник разрушается с катастрофической быстротой, и через несколько лет от изображений может ничего не остаться.
Как уже говорилось во второй главе из Жития прп. Симона Воломского нам известно, что первая икона преподобного небольшая, “пяденица” (размером в пядь) была написана в 1648 году Исаией Гольцовым. Возможно это была икона, почитание которой еще не было утверждено. Позже она приобрела “официальный статус”. Был ли это портрет? Часто именно портретное изображение подвижника у основанного им монастыря незаметно превращалось в иконный образ, даже если первоначально не являлось таковым (Пуцко В.Г. Икона в истории культуры Русского Севера. // Исследования по истории книжной и традиционной народной культуры Севера: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар, 1997. С.180.). Сегодня пока ответить на этот вопрос невозможно. Но мы знаем, что в 1681 г. устюжский изограф Михаил Гаврилов Чистый, знавший Симона при жизни “иже и сожитель бысть преподобному Симону” (Приложение 1, (Л. 57 об).), написал новую икону по желанию граждан и окрестных жителей “яко на жива зря, образ писаше” (Там же, (Л. 57 об).). Этот образ, несомненно, сохранивший портретное сходство, был помещен сверху над ракой с мощами прп. Симона. На таких иконах, как привило, архитектурный фон отсутствовал. Эта информация приводится в перечне посмертных чудес. Дальнейшая судьба ни первой, ни второй икон неизвестна, нет и их описания. Однако имеются свидетельства местных жителей о том, что списки с этой иконы существовали.
Самое раннее изображение прп. Симона – это лицевая миниатюра, открывающая рукописное житие, конца XVII века (ОР ГИМ, Синод. собр. №406, Л.1об) (Илл.1). Миниатюра изображает прп. Симона Воломского в полный рост на берегу реки, на фоне архитектурных строений, среди которых выделяются две церкви. Правой рукой прп. Симон благословляет, в левой – держит свиток, где четко прочитывается: “Братия моя аще угодна дела моя Богу то и обитель моя не оскудеет”. В целом изображение выдерживает сравнение с описанием иконописного подлинника: “Насед, брадою кудреват, на конец четыре космачка, власы велики по плечам, не в схиме, а в мантии” (ИРЛИ, колл. Перетца, № 524, л. 186 об., 12 июля. // Маркелов Г.В. Святые Древней Руси: Материалы по иконографии (прориси и переводы, иконописные подлинники). Т.2 Святые Древней Руси в иконописных подлинниках XVII-XIX вв. Свод описаний. СПб., 1998. С.218.).
Действительно, борода прп.Симона разделена на несколько кудрявых прядей, волосы – седые, вьющиеся по плечам. Зеленая ряса схвачена черным поясом, мантия – коричневая, сколота у подбородка. В целом миниатюра выдержана в четырех пастельных цветах: это коричневый, зеленый, серый и черный. Золотом выполнены только нимбы святого и Спаса Нерукотворного, помещенного в верхней части миниатюры, по центру. Вся миниатюра обведена тонкой линией – своеобразной рамочкой. Над ней, над Спасом Нерукотворным расположены ИС, ХС под титлом. С двух сторон от прп. Симона помещена надпись: “Преподобно священо мученик Симон новый чудотворец” (Здесь и далее тексты надписей приводятся по тем же правилам, что и тексты Житийных списков.).
По манере исполнения изображение близко выходной миниатюре из книги Кариона Истомина, написанной на венчание молодого царя Петра Алексеевича и Евдокии Лопухиной в 1689 году (ОР ГИМ, №908 собр. Уварова, Л.1об) (Карион Истомин. Книга любви знак в честен брак. Факсимильное издание под ред. Покровской Е.Б. М., 1989.). У П.М. Строева об этой книге читаем: “Рукопись замечательна по каллиграфии: изображение новобрачной четы, картинки и фигурные с золотом буквы прорисованы очень искусно, переплет из шелковой материи” (Карион Истомин. Книга любви знак в честен брак. Факсимильное издание под ред. Покровской Е.Б. М., 1989.). Это стихотворное произведение “Книга любви знак в честен брак” – свадебное поздравление молодым. На первом листе (оборот) помещена миниатюра, изображающая Петра и Евдокию. Над ними в облаках – Спаситель и Богородица. За Спасителем – св. апостол Петр, за Богородицей – св. прп. мученица Евдокия. При сравнении миниатюр, бросается в глаза сильное сходство прорисовки ликов Спасителя, Богородицы и святых с ликами прп. Симона и Спаса Нерукотворного. Щеки, глаза, тонкая прорись волос. Также изображение рук – одной линией, но объем дан тонкой размывкой цвета. Нимбы на обеих миниатюрах выполнены золотом. У Спасителя, Богородицы и святых – это тонкие лучики, идущие на небольшом расстоянии от головы. Нимбы прп. Симона и Спаса Нерукотворного полностью покрыты золотом, но по краю можно проследить так же концы лучей. Изображение царской одежды – орнаментальное, плоскостное, тогда как прорисовка складок одежды Спасителя, Богородицы и святых очень схожа с моделировкой складок мантии прп. Симона и “плата” Спаса Нерукотворного. Характерно идентичное изображение позема. На обеих миниатюрах – неровная, “холмистая” моделировка поверхности земли, тонко, как бы укрупненно, прорисована трава, наличие камней под ногами. Деревья на миниатюре из книги Кариона Истомина отсутствуют.
Как пример близкой манеры написания хотелось бы привести также выходную миниатюру Жития Ефросинии Суздальской, датирующуюся коном 70-х – 80-е гг. XVII в. (ГИМ, Муз. №3437, Л.1об). На миниатюре справа изображена Ефросиния в предстоянии перед Богородицей. Поясное изображение Богородицы с Младенцем помещено в левом верхнем углу, в секторе из облачков. Сверху надпись: “Преподобная Еуфросиния Суждольская”. Справа от Ефросинии видна часть городских или монастырских ворот с шатровым верхом, из-за которого выглядывают церковные главы. Слева, среди пологих холмов возвышается трехглавый храм и монастырские постройки, обнесенные стеной. У башни с проездными воротами монастыря шатровое покрытие. Художник раскрыл переднюю стену храма. В отличие от двух предыдущих приведенных нами изображений, краски миниатюры очень яркие, насыщенные. Но здесь привлекает внимание изображение дерева, снова “холмистая” моделировка позема, а также укрупненная прорисовка, но не травы, а в данном случае цветов.
Хотелось бы подробнее остановиться на архитектурном фоне и пейзаже миниатюры, изображающей прп. Симона Воломского. Здесь мы наблюдаем так называемый принцип симультанности, то есть нарушение привычного для нас единства времени, когда разновременные эпизоды могли изображаться на одной иконе или миниатюре (Чернецов А.В. Я опущусь на дно морское, я поднимусь под облака… // Живая старина, №4, 1998 г, С.29.). В данном случае речь идет об изображении на одной миниатюре сразу двух церквей. Одна из них (нижняя), явно рубленная, с тремя апсидами, со звонницей и с резным, затейливым крыльцом скорее подходит под описание первой, сгоревшей церкви: “И абие вскоре поставиша церковь, во имя Всемирнаго Воздвижения, Честнаго и Животворящаго Креста Господня, присово//купиша же и трапезу и келарницу, и под трапезою устроиша житницу, на собрание потребных” (Приложение 1, (Л.23-23об).). О том, что церковь, трапезная, житница и келарница представляли собой единый объем, мы видим также из текста Жития, где рассказывается, как сгорела церковь: “видеша извнутрьуду испод трапезы дым велий исходящь, и восташа вскоре, и не возмогоша пламене угасити, но едва потребных мало изнесше, церковь, погоре вся до основания” (Там же, (Л.24).). Про вторую церковь мы знаем лишь, что она была “новая”. И вторая церковь изображена здесь же, над первой, она более простая, с одной апсидой, типа клетской, хотя нам известно из Жития, что одновременно двух церквей не существовало.
Также и дерево изображено на миниатюре не случайно. Оно помещено справа от святого, на берегу реки, рядом с небольшим домиком. Если это келья прп. Симона, тогда дерево рядом может быть березой, по преданию выросшей над местом его кончины. В житии сказано, что прп. Симона убили рядом с его кельей “И повергше тело его близ келлии его” (Приложение 1, (Л.29об).), однако, в данном списке о березе еще нет упоминаний. По аналогам миниатюру следует отнести, скорее, к 90-м годам XVII в., и, возможно, в это время предание о березе уже появилось в устной традиции. Тем более что уже в списке первой четверти XVIII века, как говорилось уже во второй главе, мы встречаем сведения о ней.
Архитектура, представленная на миниатюре, не является свидетельством того, что пустынь в конце XVII в. выглядела именно так. В данном случае это и отражение текста жития, представление того, как было при преподобном Симоне глазами художника и о том, что было в монастыре в момент создания миниатюры.
До сегодняшнего дня ни одно иконное изображение прп. Симона не рассматривалось специалистами. Летом 1999 г. нами было выявлено семь иконографических образов, находящихся в Вологде и Вологодской области. Все они относятся уже к XVIII и XIX вв. К сожалению, житийных икон среди них нет. Отсутствует и архитектурный фон. Тем не менее, они так же интересны для нас.
Все эти изображения уже не придерживаются строго описанию подлинника. И это объяснимо. Повторяя привычные образы, местные мастера далеко не всегда с точностью копировали оригинал, но разнообразили отдельные элементы (Пуцко В.Г. Икона в истории культуры Русского Севера. // Исследования по истории книжной и традиционной народной культуры Севера: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар, 1997. С.178.). Некоторые из поздних икон, изображающих Симона Воломского, скорее, напоминают образ прп. Сергия Радонежского. А на одной из икон даже появляется схима, чего никак не могло быть в XVII в. (Илл. 2). Это поясное изображение прп. Симона. Голова обнажена, волосы вьющиеся по плечам, борода длинная, седая, на конце разделена надвое. Правая рука прижата к груди, причем, безымянный палец согнут. Левая рука не видна, опущенная вниз. Нимб без золота, обведен контурной, бордовой линией. На фоне нимба сверху по центру и симметрично справа и слева от лика видны отверстия, а по контуру головы, на незначительном расстоянии, сохранился след от металлической накладки. Надпись белилами: Св. Симонъ. Воломский. По всему периметру икона обведена красной краской. По свидетельству местных жителей, эта икона находится в одном из частных домов Вологодской области. Размер ее неизвестен. У нас имеется только фотография изображения.
Следующие две иконы находятся в храме св. Стефана Пермского в Устюге. На обеих – идентичное изображение в полный рост прп. Симона Воломского и св. прав. Прокопия Устюжского, являющегося покровителем Великого Устюга. Здесь и далее датировка икон, находящихся в Устюге, приводится по результатам исследования, проведенного сотрудником Велико-Устюжского Государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника Л.Н.Сыровацкой. Первая икона, более ранняя, датируется началом XIX в. (Илл. 3). Это работа устюжского мастера. Доска, левкас, темпера. Размеры: 115х57 см. Надпись киноварью: Св. Правед. Прокопий устюж. чудотв. Препод. Симонъ Воломс. чудотв. Одежда св. Прокопия, помещенного мастером слева, состоит из двух накидок – белой и ярко-красной. Правое плечо – оголено, рука прижата к груди. В левой руке св. Прокопий держит три кочерги. По сравнению с прп. Симоном, он выглядит моложе. Прп. Симон (справа) изображен в мантии и зеленой епитрахили. Руки его сложены на груди, голова обнажена. Борода – седая, округлая, окладистая, вьющиеся по плечам волосы. Взгляд опущен в землю. Бугристое, неясное изображение позема. Фоном служит голубое небо в белых и золотых облаках. Сверху по центру, в облаках, помещено фронтальное поясное изображение благословляющего Христа. По обе стороны от него ИС, ХС под титлом. Орнамент в углах иконы характерен для XIX века. Нимбы и детали орнамента – позолочены.
Вторая икона датируется уже концом XIX века. Доска, левкас, темпера. Она не такая большая. Ее размеры: 54,5х47 см. Отличается эта икона более примитивной манерой исполнения. Надпись: Св. Прав. Прокопий Устюж. чуд. Св. Преп. Симон Воломский. Она не так интересна и до деталей повторяет первую. И поэтому мы не приводим здесь ее изображение. Скоре всего, эта икона является более поздним списком с первой, и была выполнена не таким искусным мастером.
Интересно, что на обеих иконах св. Прокопий изображен с тремя кочергами в руке. Почему рядом с прп. Симоном оказывается именно этот святой? Прп. Симон погибает в дни, когда монастырская братия отсутствует, отправившись в Устюг, на поклонение Прокопию Праведному. Но, возможно, помещение этих двух святых на одной иконе связано с их почитанием. Во-первых, и тот и другой являются местночтимыми святыми. А так же, как говорилось уже в 3 главе, уже с середины XVII века в почитании Прокопия появляется новая функция. Теперь его имя начинают связывать с аграрным циклом. В иконографии святого появляются три кочерги, что мы видим и в данном случае. В Строгановском иконописном подлиннике никаких указаний на этот счет не содержится (Строгановский иконописный подлинник к. XVI-нач.XVII вв. М., 1869. С.94.), и тем не менее подобное изображение на иконах наблюдается уже в середине XVI в. И эта его новая функция вытесняет предыдущую (покровителя и защитника Великого Устюга от вражеского нападения) и становится основной. В свою очередь прп. Симон становится покровителем домашнего скота и хранителем очага (Власов А.Н. Идейно-стилистическое своеобразие устюжских и сольвычегодских житий XVII в. // Стиль и время: Развитие реалистического повествования: Межвузовский сборник трудов. Сыктывкар, 1985, С.23.). (См. 3 главу). И новое назначение обоих святых имеет прямое отношение к крестьянскому быту. Возможно, это и явилось причиной помещения их на одной иконе.
Интересно еще одно изображение прп. Симона (Илл. 4). Эта икона также находится в храме Св. Стефана Пермского, Великого Устюга. Датируется она к. XVIII – н. XIX в. Надпись киноварью: Преп. Симон Воломский чудотв. Доска с двумя врезными шпонками, паволока, левкас, темпера. Размер ее: 58х44,5 см. Это также работа Устюжского мастера. На сей раз это поясное изображение. Правая рука прп. Симона прижата к груди, в левой – грамота. Золотой нимб тонко очерчен киноварью. По всему периметру темной краской проведена линия, имитирующая лузгу. Поля — коричневые. Справа и внизу по краю доски – утраты красочного слоя. Интересно, что лик, сама манера письма, фон – синий в золотых и белых облаках, складки одежды, зеленая епитрахиль – все с точностью повторяет образ прп. Симона со св. Прокопием с первой (н. XIX в.) из двух икон этим святым. Здесь не остается сомнений, что образ был написан тем же мастером.
Следующая икона была обнаружена нами в одном из храмов г. Вологды, в церкви свят. Николая во Владычной слободе (Илл. 5). На этой иконе хотелось бы остановиться подробнее. Исследование, проведенное в Вологодском Историко-Художественном Музее-заповеднике искусствоведом А. П. Аншиной совместно с реставраторами музея, позволило отнести написание этой иконы к концу XVIII или же рубежу XVIII-XIX вв. В конце XIX в. икона поновлялась, перезолачивался нимб. Прп. Симон изображен здесь в полный рост в зеленой епитрахили и мантии на синем фоне. Лик более строгий, нежели в предыдущем изображении.
Длинная седая борода, вьющиеся волосы по плечам. Правая рука – благословляющая, в левой – четки. Надпись белилами: Св. Пр. Симон Волмский Чуд. Доска иконы фигурная, с двумя врезными шпонками, следов рамы нет. Судя по ее форме, икона могла помещаться или в киоте, или в иконостасе. По свидетельству реставраторов Вологодского музея вырезана фигурно икона была не сразу. Какое-то время она существовала прямоугольной.
Несомненно, прп. Симон Воломский почитался в Великом Устюге, возможно, в Вологде, но в каком из храмов икона местночтимого святого могла оказаться помещенной в иконостас? Исходя из того, что икона эта была написана в конце XVIII в., и прошло не так много времени после закрытия монастыря в 1764 г., то, вполне возможно, что ее написали на заказ для приходской церкви бывшей Крестовоздвиженской Симоно-Воломской пустыни. В подтверждение этой гипотезы служит и надпись, помещенная на иконе, где прп. Симон наречен не Воломским, как на остальных иконах, а Волмским. Такое написание встречается впервые и является чисто местным произношением.
И последняя икона также из храма Стефана Пермского (Илл. 6). Прп. Симон Воломский в молении иконе Богородице Одигитрия. Доска, левкас, темпера. Серебряный оклад. Чеканка, гравировка. Размер иконы 29,5х24,5 см. Датируется эта икона XVIII в. Из-под оклада видны лики и кисти рук прп. Симона Воломского и Богородицы с Младенцем. Изображение Богородицы помещено в правом верхнем углу, в тонкой орнаментальной прямоугольной рамочке. Прп. Симон изображен в полный рост, в подпоясанной рясе и мантии, скрепленной у подбородка. Правая рука его обращена к Богородице, в левой он держит свиток со словами: “Не скорбите убо братия о сем”. Лик виден достаточно ясно. Окладистая, средней длины борода, седые волосы на прямой пробор, ложатся на плечи. От головы пучками отходят остроконечные лучи накладного нимба, каждый средний из которых имеет раздвоенный конец. Преподобный изображен на фоне деревьев. Под ногами крупно – камни и трава. Над головой святого прочитывается надпись: Преподобный (сокращенно, под титлом) Симон Воломски. По всему периметру иконы проходит лента растительного орнамента, шириной 1,8см. В нестоящий момент икона находится в киоте, под стеклом. Это единственная, из выявленных нами, икона прп. Симона в окладе.
Необходимо упомянуть также небольшую икону (~10х8см) из фондов Устюжского Историко-Художественного и Архитектурного музея-заповедника. Это поясное изображение прп. Симона конца XIX века. Живопись можно отнести, скорее, к разряду “примитивной”. Икона находится в плохой сохранности, с крупными царапинами и утратами красочного слоя по центру изображения, и не представляет собой особого интереса.
Основной иконографический материал на наш взгляд содержится в росписях бывшей монастырской церкви. Все они находятся в плохой сохранности и продолжают разрушаться. Отсутствие перекрытий здания способствует подверженности памятника пагубным для него атмосферным явлениям.
По стенам четверика, несимметрично относительно друг друга, размещено шесть житийных сюжетов. Первый и второй сюжеты расположены на северной стене, третий – на южной, между окнами второго света, четвертый, пятый и шестой сюжеты – на западной стене. Три из них хорошо прочитываются, остальные частично сбиты. Поверхность красочного слоя сильна повреждена. Росписи выполнены мастером местной школы, без золота, в приглушенных пастельных тонах. Размер их в среднем 2х2 м. Содержание росписей четко следует житию прп. Симона, причем иллюстрирует основные моменты, связанные только с основанием пустыни. Интересно, что в верхней части каждого из шести сюжетов помещена длинная надпись, поясняющая изображение и почти дословно цитирующая житие.
Каждый из шести сюжетов и изображение Бога Отца в алтаре (Илл.7), оформлены тянутой штукатурной рамой. Характер обрамления и его профилировка дает возможность предположить создание росписи одновременно с храмом. Подобное обрамление сохранилось и в оформлении всех арочных проемов храма и тромпов. Но по манере исполнения изображения можно отнести уже к более позднему периоду.
Мы рассмотрим все шесть сюжетов. Расположены они, на первый взгляд, без определенного порядка, нарушая последовательность житийных событий. Три из наименее пострадавших сюжетов происходят на фоне церкви и колокольни, соединенных между собой трапезной. И как уже упоминалось в 3 главе, изображение это узнаваемо передает сходство с остатками сохранившегося храма. Возможно, автор росписей акцентировал внимание на то, что эту церковь построил сам прп. Симон, следуя традиции “удревнения”.
По житию первую церковь прп. Симона сжигают. На северной стене можно видеть небольшой сохранившийся фрагмент росписи – остроконечную восьмигранную кровлю с крестом наверху и вырывающимися языками пламени (Илл. 8). И в житии читаем: “не возмогоша пламене угасити, но едва потребных мало изнесше, церковь, погоре вся до основания” (Приложение 1, (Л.24).). Текст в верхней части росписи не прочитывается.
При сравнении с остальными изображениями церкви в росписях, бросается в глаза, что художник не старался разнообразить трактовку архитектурных форм. Скорее, он придерживался некой схемы. То есть, и сгоревшую церковь и новую художник изображает одинаково. Из фрагмента росписи видно, что остроконечная кровля – это завершение колокольни, и чуть правее, над краем сбитой штукатурки виден крест и несохранившегося изображения церкви. Даже пламя на колокольне именно “вырывается” из небольших круглых окошечек, которые можно видеть в следующих сюжетах.
23 января 1620 года Ростовский митрополит Варлаам благословил освятить построенную прп. Симоном новую Крестовоздвиженскую церковь, и самого его возвел в сан священника и сделал настоятелем новой обители. Здесь же, на северной стене, но несколько выше, расположен сюжет, повествующий именно об этом моменте биографии Симона (Илл. 9). Прп. Симон в епитрахили и мантии, и еще некий неизвестный человек в длинной темной одежде изображены стоящими на фоне творения рук своих — церкви с колокольней и трапезной, обнесенных невысокой оградой. Церковь – двухъярусная, с одной небольшой главкой. И в первом и во втором ярусе художник изобразил по три окна. Алтарная часть не видна, так как выходит за границу изображения. Колокольня – восьмигранная, и также как и церковь, — в два яруса. Видны три грани, во втором ярусе – три высоких проема звонницы. На кровле – три небольших круглых окошка. Под двускатной кровлей трапезной, также три окна в ряд. За оградой видны двускатные кровли двух домиков с правой и с левой стороны. У прп. Симона на голове клобук, ряса темно-коричневая, серо-голубая мантия и синяя с крестами епитрахиль. Цвет епитрахили почти полностью утрачен до белого. Оригинальный цвет сохранился над левой рукой святого. Левая рука прижата к груди, а в правой руке, согнутой в локте, — длинные четки. На переднем плане изображены пни деревьев. А над всем этим, достаточно плохо правда, прочитывается надпись: “По Прошествии / Несколких Лет / Паки Создана бысть Црьк/овь Чеснаго Воздвижения И келии /….на созданы и житницы у..тр /…….мов преподобный(?) В росто/….. митрополиту Варлааму и ../….Цркви Что и Получи …/…Пустыни Сам Свою…..Новую…ную Црковь…..”, далее неразборчиво. Еще при описании первой церкви в житии упоминается сподвижник Симона – некий Андреан: “Егда же видя еже от трудов своих будет лесу на поставление церкви, тогда умоляет ту же пребывающего брата именем Андреана еже спотрудитися ему в такове деле блазе” (Приложение 1, (Л.22об-23).). Возможно, что он и изображен, стоящим рядом.
Дважды пытались местные крестьяне отобрать у Симона царскую грамоту, чтобы потом разрушить пустынь и прогнать его как поселившегося самовольно. И два следующих сюжета из сохранившихся росписей церкви повествуют о мучениях святого и имеют точно такой же архитектурный фон, что и первый сюжет. Изображение церкви и колокольни идентично, за исключением отсутствия здесь и в следующих сюжетах домиков за монастырской оградой. По житию, когда прп. Симон рубил лес недалеко от обители, к нему пришли крестьяне и стали требовать царской грамоты. Они жестоко избили его и угрожали смертью. На южной стене между окнами второго света (Илл. 10) изображен преподобный, опять же в епитрахили и мантии, стоящий на коленях, а над ним по левую и правую стороны помещены художником два человека в крестьянских рубахах, грубых штанах и лаптях. Один из них в зеленой подпоясанной рубахе и зеленом головном уборе, изображенный справа за спиной святого, замахивается над головой Симона палкой. Второй, в белой рубахе, держит его за голову. В житии читаем: “емше за власы страшаху его посечением” (Там же, (Л.25об).). В правом нижнем углу росписи изображен крупно пень срубленного дерева. Здесь и в следующих сюжетах надпись сверху не прочитывается.
Житие описывает страшные мучения преп. Симона, вплоть до пыток огнем. И это нашло свое отражение в росписях. На западной стене прямо по центру, над арочным проемом ведущим в трапезную, изображен сюжет, рассказывающий о кончине преподобного (Илл. 11). Действие происходит опять же на фоне церкви. Здесь, изображение включает алтарную часть церкви. В центре росписи, на холме, под большим деревом разворачиваются последние события из жизни основателя пустыни. На переднем плане у костра с левой стороны помещен человек в зеленых крестьянских одеждах, держащий над огнем две скрещенные палки. Справа от костра другой крестьянин в белой рубахе и синем головном уборе левой рукой держит за голову стоящего на коленях прп. Симона, а правой замахивается каким-то предметом. Возможно, так художник стремился запечатлеть момент усекновения главы мученика. Это единственный сюжет, где мы видим дерево. Им обозначено место смерти святого. ““И по убиении же святаго Священномученика Симона, идеже мученическую кончину прият, и на том месте израсте вскоре древо велие, именуемое береза: и ветми зело украшено, на удивление всем, юже и доныне зрящим е” (РГАДА, ф.196, № 604. Л.63.).
На западной стене, по левую и правую сторону от арочного проема, ведущего в трапезную, размещены два оставшихся сюжета. Они-то и нарушают хронологическую последовательность житийного повествования. Один из них почти весь сбит (Илл. 12). Сохранилась верхняя часть – голова преп. Симона (справа) и верхняя часть фигур, судя по одежде, тех же двух крестьян (слева) на фоне неба и деревьев. Вероятно, это одна из первых мирных бесед-требований крестьян отдать грамоту. И последний сюжет очень напоминает икону (Илл. 13). Здесь уже нет посторонних действующих лиц, но только изображение прп. Симона. В полный рост в коричневой монашеской одежде и клобуке, с посохом в руке, на поляне и в окружении деревьев. Отсутствие епитрахили и мантии, наличие посоха в руке дает нам возможность предположить, что здесь изображено одно из странствий прп. Симона, а может быть прибытие на “место благопотребно ко уединению жителству, и доброплодно ко плодородию земных” (Приложение 1, (Л.17-17об).) или путешествие его в Москву за благословением “обитель составити и братию собрати” (Там же, (Л.21об-22).).
Если исходить из хронологии повествования, тогда последний, описанный нами, сюжет должен быть первым. Но изображение кончины прп. Симона расположено на этой же стене, правда, значительно выше, как бы во втором ярусе. Можно предположить прочтение росписей по-ярусно, слева направо. Тогда первым будет, действительно, сюжет, изображающий путешествие прп. Симона. Далее, здесь же, на западной стене, и на такой же высоте от уровня пола, – беседа с крестьянами. Третий сюжет, размещенный опять же на этой высоте, но на северной стене – поджег церкви. Затем, на северной же стене, правее и выше, уже как бы во втором ярусе, следует сюжет, повествующий о строительстве новой церкви. Пятый сюжет (мученичество) будет читаться уже на южной стене, на той же высоте, между окнами второго света. И завершает повествование сюжет, повествующий о кончине святого, расположенный на западной стене, прямо по центру, над арочным проемом, ведущим в трапезную. Таким образом, не нарушая хронологии событий, выстраиваются иллюстрации к житийному повествованию.
Что касается иконографической традиции изображения святого, то здесь мы снова видим отступление от канона. Во всех сюжетах, борода Симона седая, достаточно длинная и не вьющаяся. Хотелось бы снова вернуться к иконописному подлиннику. Так у Филимонова читаем: “Подобием мало насед, брада подоле Николины, курчевата, на конец четыре космочка, власы на главе велики, по плечам, в мантии, без схимы” (Сводный иконописный подлинник XVIII в. по списку Филимонова. М.,1874. С.63, 12 июля.).
Несмотря на то, что росписи Крестовоздвиженской церкви, несомненно, поздние, они представляют определенный интерес. Безусловно важно, что весь храм, за исключением апсиды, расписан строго по житию одного святого. И это притом, что сам храм освящен в честь Воздвижения Животворящего Креста. Правда, нам не известно, что было изображено на несохранившихся сводах церкви. Тем не менее, такое “посвящение” росписей встречается крайне редко. Цикл жития мог вплетаться в канонический строй живописи Евангельских событий, но чаще, житийные росписи, посвященные одному святому, помещались в его пределе, а не в основном объеме храма. XIX столетие, на периферии, предполагает вероятность отсутствия определенных канонов в расположении монументальной живописи. В данном случае росписи Крестовоздвиженского храма оригинальны. Каждый сюжет представляет собой клеймо житийной иконы. При этом архитектурный фон, который нам пока не удалось встретить ни на одной из выявленных сохранившихся икон прп. Симона, присутствует в росписях. Изображение в интерьере церкви ее внешнего вида в контексте житийных событий подтверждает предание о том, что ныне существующую Крестовоздвиженскую церковь построил сам Симон. Это могло произойти, согласно житию, в первой четверти XVII века, но о достоверности этого предания речь пойдет в следующей главе.
Мы видим, что целый ряд моментов по иконографии прп. Симона еще не достаточно освещен. Летом 1999 года нами были привезены образцы росписей для проведения технологической экспертизы и точной датировки, но это остается пока вопросом дальнейших исследований. Продолжается также поиск более ранних изображений. Тем не менее, на сегодняшний день уже складывается некоторая картина по вопросу иконографии малоизвестного святого, и прослеживаются направления дальнейшей работы.

По благословению архиепископа Вологодского и Великоустюжского Максимилиана, 2000 г.

>> <<